Река истекала мёртвой водою, как время просыпанным песком. Я выворачивал руки, когда впервые узнал, что нельзя укусить собственного локтя. Это было на море, когда волны набегали по две, и нельзя было выделить береговой линии. А песок, намокая, плавно переходил в воду и там умирал.
– Нейзя укусить собственного уоктя, даже не пуобуй. – Сказал дедушка и уткнулся в газету. Он не выговаривал букв Р и Л. А я выговаривал.
В то лето я впервые был на море. Меня увезли на море, потому что хотели отвлечь. Я не знал, что... 
Потому меня хотели отвлечь. 
Я купался и собирал ракушки.
А ещё я мечтал о китах.
А ещё дедушка много курил и мало говорил.
Мог ли я мечтать о китах, если бы..?

Река в моём городе грязная и вонючая. По ней плавают большие, неповоротливые ржавые корабли. Ночью я смотрю в окно на них. Сначала долго-долго выплывает их нос, потом всё остальное. И я смотрю им вслед. Куда они плывут? И я вспоминал китов.
Вот море было прекрасным и живым. Осталось бы оно в моей памяти таким, если бы я знал? Дедушка сказал: не унывай, все мы умрём. Зачем он сказал это мне? 
На похоронах все утешали меня, я им не верил. Чужое горе – далёкое, сказала бабушка.
А вода текла своим течением и умирала. Это я сам придумал, что вода мёртвая. Мёртвая, потому что чёрная и тихая. А ещё холодная. А внизу – ил. Что может быть страшнее этого слова? Ил.

Бабушка читала мне вслух Библию. Я выучил наизусть «Отче наш» и «Богородицу», а ещё семь смертных грехов: обжорство, алчность, уныние, похоть, гнев, зависть и тщеславие. Я расспрашивал бабушку о каждом, и она мне отвечала. Но вопросов становилось только больше.
Если холодильник был пуст, бабушка говорила, что нам не грозит обжорство, если не было денег – не грозит алчность. Наверное, ей так было легче.
– Но разве люди не злятся, когда у них нет денег? – Спросил я.
– Зъятся, как же! – Выкрикивал дед из комнаты. – Они убивают за деньги!
– Это они не от этого злятся, Ванечка – Говорила она мне. – Это они на одиночество своё злятся.

На кухне запотели стёкла. Работало радио.
– Баб.
– Ай?
– А ты кому-нибудь завидуешь? – Спросил я, когда она готовила начинку для пирога с капустой.
– А кому мне завидовать? – Спросила она и начала раскатывать тесто.
– Не знаю. А кому все завидуют?
– Тому, у кого есть то, чего у тебя нет.
– А у тебя всё есть?
– А у меня всё есть. – Ответила она и, взяв моё лицо испачканными в муке руками, поцеловала меня в щёку. Я начал утираться. – И ты никому не завидуй, тогда у тебя всё будет.

Работало радио.
Я долго допытывался у бабушки, что значит слово похоть. Она отговаривалась. И как-то ответил мне дедушка. Он подозвал меня к себе и сказал на ушко:
– Это когда мужчина женщину хочет.
– Что хочет? – Уточнил я.
Он задумался и махнул рукой. Так что такое похоть?

Одной ночью я вышел в туалет и услышал бабушкин голос:
– Володь, ну скажи ты, как она могла? Бросить его на нас, стариков, а? Это всё гордыня её, эгоизм! Позвоню ей завтра и скажу, пусть забирает. Её сын!
– Да не гордыня это.. Ты что, совсем рехнулась?
– А что?
– Ничего. Умерла наша Машенька. Умерла. Спи.