Они восседали на креслах, с виду безразличные к своему делу. Одна сучила пряжу, неустанно работая руками. Ее глаза постоянно перемещались, будто на мгновенье останавливаясь на каждом существующем человеке. Другая выплетала из пряжи невиданные узоры, и каждый завиток в них имел свое место. Казалось, на ее тонких губах играла чуть заметная хитрая улыбка. Третья же – с огромными уродливыми  ножницами в руках. Щелк! И два безжизненных конца обрезанной нити, которым уже не суждено соединиться, таяли в воздухе, тлея, выцветая. 
Только Лида видела их, сидящих над этим странным перекрестком, опасным перекрестком. Девочка несколько раз была свидетелем того, как ножницы разрезали одну из ближайших нитей. В следующее мгновенье визжали тормоза, и кто-то, не вписавшись в поворот, влетал в бордюр, или во встречный транспорт. 
Собственная нить, проворными пальцами подтянутая к ножницам, заставила Лиду отскочить от проезжей части. Светофор пешеходного перехода горел зеленым, но она пятилась и пятилась назад, через тротуар, с ужасом глядя, как нить, ведущая к ней, трепещет на полпути к тупым на вид лезвиям. 
Пальцы средней слегка вильнули, добавляя в плетение малюсенький завиток. Взгляд первой на мгновение устремился на Лиду. 
Ножницы решительно щелкнули, разрезая мерцающую нить. 
Со свистом рассекая воздух, с крыши сорвалась сосулька.