Тема  - "Снежное лето"

Снег в апреле - уже близко. 
Спать, после всего что они натворили - это чудесно. Мимо прочего - они видят сны. В их снах зла не больше чем в бродячей собаке. Рассвет калечит их.
У ворот этот старый тщедушный, он пахнет плесенью да забытым дождем и его приходится пинать ногой, чтобы поднял задницу и открыл калитку и он говорит что то о том что запахло расследованием, но я говорю ему что здесь воняет только плесенью и дождем и чтобы он заткнулся к чертовой матери и открывал дверь. Его длинные пальцы воруют где то под лохмотьями, потом он все таки находит что искал - тонкий ключик - и открывает скрипучую калитку и отходит в сторону пропуская.  
А все-таки Инспектор, Эдем, то состоянье или место? 
Здесь нечасто бывают люди, новые люди, а те что остались ходят из стороны в сторону, пока не станут костями и ветер не высушит их до белизны небесной, где уже не будет разницы заметной.  
Мир, который придёт после снега, не стоит того, чтобы в нём жить.
В парке одна слишком длинная дорога. Тропа, нить, что угодно. Над парком - космос с яркими звездами. Старики, что когда то летали, смотрят наверх без особой обиды, с каким то даже, колючим наслаждением. Мы проиграли, но выиграли ли вы? Они ловят птиц и ощипывают их - еще живых - и бросаются ими друг в друга как дети, но в полной тишине - только птицы свистят и ветер. Вы знали убитого?
Может они и состоят из одной только лжи и отчаянья? Инспектор хватает ближайшего к нему моряка и вспарывает тому брюхо - нет, только песок и пресная вода. Моряк смотрит глупо и смешно, как маленький зверь, отражая глазами невидимое отсюда солнце. 
Ненужных людей не нужно расследовать, зачем? Они живут ночью в парке, они иногда одеваются в женские платья и замазывают рубцы и шрамы пудрой и пьют воду прямо от дождя, подняв голову и открыв рот - застывают так на несколько минут, иногда - навсегда. В этот момент они ничто мимо вмеслилища отраженного звездного света - и в их открытых глазах плескается море. Но когда придет время они умрут как будто жили лишь для того и мимо прочего - бессловестно преданными. 
Чем ближе май тем крупнее снежинки.
Им не хватает света и они срывают звезды прямо с неба и жуют их со скрежетом и хрустом, один звук этот - как укор всему.
И на последних страницах есть что-то о том, что не кончено еще все, что они меняются - что учатся видеть, что отвечают - пусть и одними губами - "место", но мимо катарсиса - катаракта на оба глаза и бесконечный тракт ночного парка. Осколки звезд хрустят под тяжелыми сапогами, а крепкий алкоголь обжигает как солнце, как правда, и долго еще горчит на языке. 
Инспектор, они ведь дали вам ампулу? 
В котлах их глаз кипят забытые сны.
Это все ночь, Инспектор. Она пахнет сырым картоном. Я не знал умершего, но мы пили с ним с одной кружки и смеялись с одних шуток - это ли не любовь?
В пивной на Шультхайс молодой зенитчик спросил своих собутыльников, почему он постоянно слышит какие-то выстрелы. Час настал, - сказал один из его товарищей. - Эсэсовцы начали стреляться.
Любя его, мы вышли из моря,и теперь по капле оно возвращает нам. 
Пора щелкнуть зубами и уснуть - как шестеро детей.